Валерий Абаджян стал первым советским боксером тяжелого веса, который победил на Кубке мира. Произошло это 19 ноября 1981 года в Монреале – в воскресенье исполняется 25 лет с той знаменательной победы. В финале он выиграл за явным преимуществом у представителя США Джонни Кейса. Потом в судьбе воронежского супертяжа было много успехов, званий и регалий, но именно тот бой, с которого начался отсчет побед русских над непобедимыми американцами, увековечил Абаджяна в летописи мирового бокса.

Справка РГ

Валерий Абаджян, мастер спорта международного класса. Родился 23 января 1958 года. Обладатель Кубка мира 1981 года. Абсолютный чемпион Советского Союза 1982 года. Трехкратный победитель первенства СССР, чемпион Спартакиады 1983 года. Женат, воспитывает двоих детей.

Мы познакомились буквально через день после того исторического возвращения Валерия из Канады. Я, вчерашний выпускник университета, осваивающий практическую спортивную журналистику, и он, совершенно не вписывающийся в образ боксера, но, как оказалось, прервавший гегемонию американских сверхтяжеловесов. Легкий, подтянутый, никакая там не косая сажень в плечах, и никакой не громила с лицом, отмеченным глубокими шрамами. Естественный, открытый для собеседника 23-летний парень-мужчина, которого я, в силу репортерской неопытности, определил как человека искрящегося, человека лирического и где-то даже поэтического. Дальнейшее наше общение не изменило первых романтических впечатлений об этом совершенно незаурядном спортсмене, но и добавило новых, куда более приземленных красок, оттенков, тонов.

Нашей дружбе тоже 25 лет. Я никогда не стеснялся спрашивать у него советов по части своего письма – так надо освещать спортивную жизнь или не хватает строчкам темпа, психологии, знаний?.. Он, не смущаясь, называл, где я попадал, что называется, в самую точку, где пробуксовывал, а где ошибался. Я на нем проверял свое газетное письмо и никому тогда, четверть века назад, так не доверял по части профессионального восприятия репортажей, интервью и зарисовок. Естественно, об абаджяновской кухне мастерства можно было только догадываться, но по всему было видно, что он делает себя сам. Режим дня, чередование тренировок на силу и на скорость, питание – все строил под личностный опыт, исходя из своего видения бокса, из состояния собственного организма. Да, был тренер Виктор Панькин, к которому Валерий относился и по-сыновьи, и одновременно по-братски, но нередко игнорировал педагогический и житейский опыт наставника, набивая шишки там, где можно было обойтись без них.

Мы вспомнили вчера о том времени, о Монреале-1981, о других знаменательных событиях не только в его личной судьбе, но и в боксе. За жизнь успели перекинуться, хотя и не к месту было, – Валерий Аршалуйсович читал двухчасовую лекцию своим студентам в Воронежском институте физической культуры, где он является доцентом кафедры спортивных единоборств.

– Знаешь, – признался он, – мне кажется, что и после своего ухода с ринга я кое-что успел сделать полезного. Даже не в том смысле, что кого-то поддержал по жизни, кому-то по-человечески руку подал. А вот смотри: 15 лет существует федерация кикбоксинга в Воронеже, кто был у ее истоков?.. Сейчас вспоминаю, как надоедал всем, как «напрягал» друзей и коллег – делать то, делать это. Спасибо им, что поддержали, что не отвернулись от моей навязчивости. Теперь уже есть то, что можно условно назвать школой – не зря, получается, мы прожили это постсоветское время, когда поначалу казалось, что ничего уже невозможно организовать, направить, объединить для противостояния надвигающейся катастрофе. Имею в виду эти пагубные пристрастия молодежи к алкоголю, к наркотикам.

– В день таких юбилеев – а все-таки 25-летие победы первого советского супертяжа на Кубке мира я считаю знаменательной датой – надо бы вспомнить о той победе. Ведь многим нашим современникам она ни о чем, к сожалению, уже не говорит.

– Ну, тогда мы в какую эпоху жили… То была победа системы над системой. Так нам, конечно, вслух не говорили, но подразумевалось без всяких оговорок. Победа над американцами в их коронной весовой категории – это уже не чистый спорт, это самая настоящая политика. В принципе, тактически я грамотно построил бой с Джонни Кейсом, хотя понял об этом только когда просматривал видеозапись. Я сначала методично «убивал» соперника, как говорят в таких случаях боксеры, а потом окончательно добил. В общем, действовал не совсем по-советски. Нашему ведь боксу была присуща игровая манера, а тут конкретная, жесткая, без примеси ложной гуманности.

– Все эти годы я думал, что было главным в твоей хоть и короткой, но очень яркой спортивной биографии? Стечение обстоятельств, талант, характер, гены родителей? Ведь никто из воронежских мастеров перчатки до тебя даже и близко не стоял у порога сборной. И вдруг, извини, как черт из табакерки – валишь американца, становишься абсолютным чемпионом Советского Союза, бьешь самого великого кубинского боксера Теофило Стивенсона…

– Ну, так нельзя говорить даже в юбилеи. Где зафиксировано, что я победил Стивенсона? В спортивном смысле, да. На турнире «Дружба» в 1984-ом был сюжет, полный драматизма. Сначала кубинец разбил мне бровь своей маской. Кровь – чуть ли не фонтаном. В этой ситуации меня надо было снимать с боя. Но в таком случае рефери присудили бы мне победу – я переигрывал соперника. Но – объявляется третий раунди комментатор сообщает, что Абаджян «отказывается от ведения поединка». Я до сих пор удивляюсь, как мне тогда удалось не разрыдаться от обиды. Что было – то было.

А Стивенсон – уникальный боксер, я и сейчас к нему отношусь с большим уважением, хотя тогдашний с ним бой в какой-то степени и подвел черту под дальнейшую мою жизнь на ринге. Спрашиваешь, чего больше – обстоятельств или таланта? Кто его знает… Я бил, они падали. И с этим приходилось считаться. Я действительно возник вроде как на ровном месте, но результат-то был с самого начала. Воронежский я боксер, понимаешь, а не армянский или таджикский, хотя ко всем национальным школам отношусь с уважением.

– Что-нибудь торжественное в связи с 25-летием победы на Кубке мира будет проходить на уровне федерации бокса России или Воронежа?

– Да ну… Разве это обязательно? Я помню, ты знаешь, еще кто-то не забыл – этого достаточно. Пытался еще в прошлом году организовать какой-нибудь турнир с приездом высоких гостей. Но сам Бог меня отвел. Только приступил к работе над этим вопросом – заболел. Поправился, опять начал созваниваться, договариваться – и снова болезнь. Да еще какая – гепатит. Я то и в худшие времена не знал подобной заразы. Жена говорит, вот видишь – не гневи Господа. Если кому-то начертано вспомнить о той победе в 1981-м, тот пусть и организует торжества, турниры, а самому лезть незачем.

– Так я и поверю, чтобы Абаджян послушал совета жены…

– А вот поверь. Я вообще ей обязан всем, что у меня есть после ухода с ринга. Не знаю, где бы сейчас был, если бы не она. По все вопросам. В том числе и боксерским – она лучше иного специалиста в них разбирается. Я ничуть не лукавлю, она – мой Бог! Ты вот еще что представь. Прожили мы с нею довольно долго, лет, наверное, семь. И вдруг выясняется (даже мистика какая-то), что свадьба у нас состоялась, хотя и значительно позже, но тоже 19 ноября. Вот по этому поводу и посидим в кафе. Ради детей наших, ради всего, чем живем сейчас и дышим.